Дмитрий Викторович Бочаров.
Родился 1 июля 1962 г.
Псевдоним: Снег.
# <...>Как взглянешь после праздни-ИК-а в зеркало - и потряхивает Изображение от оригинала. <...>
<...>я вот эп-И-сталкер после прошедшей намедни пьянки. Ничто человеческое мне не чукча. <...>Планы были погубить-таки "ТЛ" /"ТЛ" - "Тёмная Лошадка" под редакторством Д.Бочарова. прим. от составителя/, но выбрать хочу более обтекаемую формулировку - "временно приостановить" до накопления материала и финансовых средств. <...>Наиболее вероятно, что дальнейшая судьба "ТЛ" будет более виртуальна, чем реальна. <...>Думаю, что количество потенциальных читателей в Сети больше, чем у печатного варианта "ТЛ". Как только число посещений в день странички в Сети превысит вдвое число подписчиков, думаю, можно будет ставить жирную точку. <...>"ТЛ", несмотря на сложности, всё ещё выходит, и та масса времени, которая уходит на её создание и общение с авторами-читателями, совершенно исключает время на моё собственное творчество. Не думаю, что три-пять стихов в год можно назвать достижением.
<...>Я понемногу выползаю из творческого кризиса в финансовый. Говорят: "поэт должен быть голодный", - и это верно. У меня за год не написалось и пяти стихов. <...>Всё чаще в поисках выхода прихожу к мысли о необходимости попробовать себя в другом качестве в другом месте, но стрелка моих биологических часов похоже врёт, поскольку процесс загибания пальцев при подсчёте прожитых лет занимает на 25-30% больше времени, чем предполагается. Отсюда дилемма (роковая цифра "40", преодолённая в период выхода "Эпилексики", отрезвляет) - как быть? <...>
/Д.Бочаров из Новосибирска - П.С. в Омск/
"<...>Стихи в первую очередь нужны автору - как уникальное средство регуляции психической активности. Если жизнь их на этом не закончилась, т.е. их прочёл кто-то кроме автора, то они нужны и читателю, пусть это только один - родственник или близкий человек. Всякий пишущий надеется быть прочитанным, ожидает одобрения, признания таланта, славы, если хотите (гонораров в том числе). <...>Слово "любовь" стёрто, как кусок мела, и крошится под пальцами от прикосновений, поэтому стараюсь его не касаться. Если предполагается изобразить чувство средствами стихотворения, то, по-моему, это можно реализовать избежав морковно-кровавых штампов. <...>
Что касается поэтических пристрастий, то какое-то время я пытался подражать Северянину в фонетике, потом был Пастернак и, наконец, Гумилёв. Техникой удивил меня Бродский, но я полагаю, что если бы доступность классической литературы состоялась десятью годами ранее и попади мне первым Гумилёв, то он оставался бы неизменным моим духовным пастырем. <...>
/Д.Бочаров (из интервью в газете "Вечерний Петербург" от 21.12.2000г., статья О.Новикова "Виртуальный самиздат")/
1. ***
Отрадно знать, что я кому-то нужен
Помимо тех, кто денег дал взаймы.
Отрадно знать, что люди те
к тому же
Со мною в мире, не ведут войны.
Отрадно знать, что я на их вопросы
Найду ответ, и им есть что сказать.
И то, что нужным быть довольно просто
Отрадно знать, друзья, отрадно знать!
2. ***
Мне время вдруг
Дороже стало.
Есть у него цена, поверьте.
Жить нужно так,
Будто осталось
Лишь несколько
секунд до смерти.
3. ***
Мысленно я встану на колени,
Стисну зубы, губы прикушу.
Отрекаюсь от хандры и лени,
В тишине гармонию ищу.
Я молюсь за точность чистых звуков,
Я молюсь на святость красоты.
Верую - в преодолимость скуки,
Верую в невечность темноты.
Может божество вам не понятно -
Не сыскать иконописных лиц.
Я молюсь на стрелки циферблата,
На гитару и на белый лист.
4. ***
Вновь и вновь я гляжу на часы,
Непонятным объят
Беспокойством.
Циферблат обладает свойством:
Стрелки - жизни моей весы.
Я желаю побольше дней,
Когда мчатся мгновенья вихрем,
Хотя верю: в омуте тихом
Черти водятся в глубине.
Мне не жалко время пустое -
За час полный отдам неделю.
Ненавижу души безделье
И бумаги молчанье злое.
5. ***
Не скажу почему,
не скажу, потому что не знаю,
но порою мне хочется к ночи услышать звонок,
чтоб вошла в мои двери
ватага немного хмельная -
и - в охапку меня,
и, в надежде сманить за порог
на дальнейшие поиски шоу на точку опоры,
пусть в прихожей натопчет, накурит,
попросит воды.
И начнутся недолгие и бесполезные споры
"уходить - оставаться",
и сможет остаться один.
Нет, не "сильно уставший" от поиска этого шоу,
а достаточно твёрдый ещё в этом мире-желе,
чтоб за полночь сидеть
вместе с ним у стола небольшого,
чтоб не только стаканы стояли на этом столе.
Он достанет от сердца
листок рукописного текста,
со стола смахнёт крошки,
придавит страницу рукой.
Знаю я - мы закалки одной, одного мы замеса.
Он в кулак кашлянёт
и подарит мне свой непокой...
Будем долго молчать,
как закончатся строки в ладонях.
Что сказать мне ему,
если слёзы застыли в глазах?
Он закурит и резким движением спичку уронит.
Зазвонит телефон, и придётся его мне позвать.
На другой стороне
резкий голос вопросом "как скоро"
оборвёт эту нить,
что почти что звенела струной.
Словно где-то до взлёта
под шасси пропала опора.
Односложно ответит он повернётся спиной
к моему ещё несколько недоуменному взгляду,
и разгладится сразу вопроса дуга на бровях...
Напряжённо докурит и жестом покажет -
"не надо
добавлять по чуть-чуть" -
он на мой приглашающий взмах.
Из табачного дыма
неловкость сгустится в квартире.
В воду вместе вошли, но один - уже на берегу.
Промолчу о своей чёрной зависти
к солнечной лире,
только руку пожму, а сказать - ничего не скажу.
Не скажу почему.
Не скажу, потому что не знаю...
6. ***
Индустриальный пейзаж:
Вдруг вдохновила застывшая музыка
Как на бумаге огней эквалайзера
Контур
Обвёл карандаш
Панельный Нов(о)авилон
Знаю, мы связаны кровными узами
Я здесь потомок Мамая и Кайзера
Взятый Россией в полон...
7. ***
Вдоль сибирского тракта,
вдоль тракта Варрав и Христов,
вдалеке от столиц,
поражённых в мозги новоязом,
разрастается город средь мест,
чей характер суров,
разрастается как, предположим,
сибирская язва.
Город-пахарь и сеятель
тянет свои рюкзаки,
словно крест на Голгофу,
спешит он то с дач, то на дачу.
Город машет на трассе рукою:
приятель, подкинь!
Ты его подвези
и кивни на прощанье: удачи!
Город-слесарь и сварщик,
а нечего выпить, - так вор,
если руки в мозолях,
но дыры да ветер в кармане.
Город-жулик большой,
город сам себе и прокурор,
крутит деньги по банкам,
рубли не считая за money.
Город - вечный философ,
нередко и вечный студент,
пропивающий жизнь,
как коктейль из любви и коварства.
Город - каменный идол и дом,
площадь и монумент.
Город - врач своих ран,
донор для своего государства.
Город-призрак, зачатый
на кульманах шумных общаг;
из подростков-бараков,
мочивших квартал новостроек.
Долг отдавший стране
в те года, когда был он прыщав.
Уходящий под землю - в метро
то от пуль, то с попоек.
Город-брат, город-кореш,
а где-то, порою, поэт.
Город-псих, затянувший
проспекта косяк спозаранку,
город-бомж
закрывает глаза
на перине газет,
город-нарк протыкает
иглой незажившую ранку.
Мне признания в нежной любви
здесь не вымолвить слов.
Я тебя не люблю в миг любой,
от станка до стакана.
И хотя весел нрав твой,
твой взгляд неизменно суров.
Но я жить буду здесь,
пусть и пагубно это, и странно.
8. ***
Нам Стоунхэнджа не построить
И пирамид не возвести,
Но в мире есть ещё пути,
Которыми стремиться стоит
Оставить в этом мире след -
В сердцах хотя бы, не в столетьях.
И разорвать забвенья сети
На пару дней... На пару лет...
9. ***
Немодно Родину любить,
А я не скрою:
Судьба страны в груди саднит,
Как рана ноет.
Мне как награда эта боль,
Как наказанье.
Россия, я дышу с тобой
Одним дыханьем.
Мой разум трезв, ясны глаза
И чисты руки.
А прибыль - не моя стезя...
Я - старый русский.
10. ***
Конец зимы.
Рождаются медведи.
Конец зимы. Рождается весна.
Есть люди БУКИ,
есть и люди ВЕДИ.
Я - человек - ГЛАГОЛ,
лишённый сна.
Уже дробит капель, серы сугробы.
И с каждым днём
Всё громче птичий "цвир".
Я улыбаюсь людям. Но с чего бы?
Я - человек, добро несущий в мир!
А небо поднимается всё выше.
Всё ярче в его спектре цвет шестой.
Я не в досаде, что я не всевышний:
Я просто человек, но не простой!
11. ***
Анжель
Ангел, ты знаешь,
мне кажется это не правильно:
яд пустоты убивает твоих дочерей.
Жизнь, словно лето,
окончится как-то нечаянно:
утром откроешь -
не осень, а смерть у дверей.
Ангел, творения носят
огонь твоих пальчиков,
носят по свету горячие искры огня,
что-то в них есть
от порхающих солнечных зайчиков,
может быть, что-то ещё ослепляет меня.
Ангел, рисуй же,
не верь, что всё пропито-продано.
Вновь заточи карандаш, раз успела сломать.
И нарисуй нам:
должна
быть
такой
наша Родина.
Выдумай, что ли,
не зря назвала тебя мать:
Ангелом!
12. ***
Открытка по почте... Что может быть проще?
Что может быть легче? Как крылья - за плечи!
Как пиво с похмелья, как в прорубь - из бани!
Мне выразить это какими словами?
Быстрее планеты кружит карусель и
Вот будни наполнены ноткой веселья.
Вы в кузнице сердца мне праздник ковали.
Чем мне Вам ответить? Делюсь ликованьем!
13. ***
Тени прощаний и тайны прощений
Смешаны щедро в зелёной тетради.
Мир же останется серым, но ради
Бога, скажи, почему мы - мишени
Этого мира? Вонзаются стрелы
В сердце и разум, и в сердце повторно
И возгораются чувства, как порох,
И выгорают из яркости в серость.
Не отрекайся, ты знаешь ответы,
Многие только имеют вопросы.
Веришь, а жить-то достаточно просто,
Если знать точно, что ты рядом где-то.
Не отрекайся, ты ведаешь Слово,
То, что в начале и присно и вечно.
Сердце трепещет, как пламя у свеч, но
Может рассвет замаячит нам снова...
Может быть я отыщу эту краску,
Что после чёрной полоски у зебры.
Нет, не узнаешь об этом ты первой,
Не расскажу я тебе эту сказку.
Но ты поймёшь, если новой зимою
Будешь искать искорёженный почерк
Долго, напрасно среди прочих строчек, -
Видимо что-то случилось со мною...
Что там случится - неважно, не так ли,
Если погаснут ведущие руку
Звёзды. И тихо - ни слова, ни звука
В мир маскарада - окончен спектакль.
14. ***
Холодом по спине, -
Словно обрез у уха...
Холодом по спине,
Дыхание перекрыв...
Это ещё не всё:
Щёлкнет осечка сухо.
Это ещё не всё:
Не оборвался мотив.
В новые времена
Стрелка часов укажет,
В новые времена
Старым иду путём.
Это ещё не всё!
Новая строчка ляжет
На сердце и на лист:
Это ещё не всё!
15. ***
Огиньский. Осень. Хочется тепла.
Болит в груди, как будто от железа.
Выматывает душу полонезом
промозглый дождь. Стекают со стекла
потеющего капли конденса-
та. Я, тая сам на себя обиду, -
легко оделся! - в дождь и холод выйду
прогуливать стареющего пса.
Он смотрит на меня, как будто век
молчаньем умоляя о приказе:
скорей, идём на свет из тьмы и грязи, -
вернись в мир теплоты, о человек!
Хвост подожмёт, но тянет поводок
и, "нота бене" на полях оставив,
пёс поскулит в одной, другой октаве,
шепну: "Домой" - и - радостный прыжок.
Тогда чуть-чуть становится теплей,
хотя в порывах ветра коченею.
Как мне ни жаль, но я так не умею
открытым быть среди своих друзей.
16. ***
Метроном на стене педантично считает минуты,
Монотонно стуча по молчанью костяшками счёт.
В верхней колбе песок ещё есть.
Я забудусь под утро.
Мрак. Безмолвье. Спокойствие. Ночь.
Время сонно течёт.
Время сонно течёт...
Истекают мгновенья и сутки.
Канут в Лету года, разбегутся круги по воде,
Успокоится гладь. Время, стой -
мне становится жутко:
Я боюсь не успеть совершить
всё, что сделать хотел.
17. ***
Я знал слова, но кончились они.
Я перебрал число их сочетаний.
Я больше не творю. Я лишь читаю.
Скользят по пальцам чётки - ночи, дни.
Я знаю, час пробьёт, порвётся нить,
Всё, что в руках держал, поглотит Лета...
Но всё-таки, надеюсь, кто-то где-то
Вот этих строчек звуки повторит...